Открытое письмо Президенту России В.В.Путину

Уважаемый Владимир Владимирович!

Обращаюсь к Вам прежде всего как к православному христианину. Хотя и должность Ваша в нашем разговоре немаловажна — рычаги власти в Ваших руках сосредоточены колоссальные, одним росчерком пера Вы вправе разрешить самый «неподъемный» вопрос, в том числе тот, который далее собираюсь Вашему вниманию представить (на его разрешение, откровенно говоря, надеюсь очень, в противном случае — чего ради письма писать, воздух сотрясать?). И все же первостепенно для меня то, что Вы — православный.

Правда, Ваши неприятели по обе стороны границы уверяют, что православие Президента — не более чем жест, «пиар»-ход, рассчитанный на невзыскательную публику, коей, в их трактовке, русский народ является. Однако тех, кто разбирается, какие храмы и когда Вы посещаете, к каким святыням прикладываетесь, не обманешь. Кроме того, Вы делаете заявления, под которыми православному человеку нельзя не подписаться.

Православная община возродит русскую деревню!

Так, 1 февраля этого года на ежегодной расширенной пресс-конференции к Вам обратилась журналистка из Сарова. Она напомнила, что «атомный» Саров известен, с одной стороны, как центр науки и обороны; с другой — как одно из святых православных мест, и поинтересовалась: какое место Вы отводите Православию в будущем России? Вы указали на две составляющие, которые крепят российскую государственность, гарантируют ее безопасность — это ядерный щит и традиционные конфессии. «Традиционные конфессии» — Вами был употреблен этот термин, но в контексте вопроса и ответа было понятно.

И кстати — все-таки традиционные! Кое-кто из Вашего окружения, скажем, министр образования и науки РФ А.Фурсенко, упорно навязывают и Вам, и всей России другой термин — «укоренившиеся религии». Термин этот не нов, им оперирует Госдеп США, анализируя свободы вероисповедания в «интересующих» их странах. Владимир Владимирович, если только допустим подмену основополагающих понятий, то — далеко зайти можем! Мало ли кто в минувшие 15 бесовских лет у нас «укоренился»!

А потому не можете Вы не разделять ту боль, скорбь, что вселилась в сердца православных верующих в связи с убийствами служителей Русской Православной Церкви, случившимися в последнее время.

Особенно потрясает, разумению не поддается чудовищный поджог дома священника в с. Прямухино Тверской области в декабре прошлого года: в огне погиб иерей Андрей Николаев, настоятель местного храма Святой Троицы, его супруга Ксения и трое их маленьких детей. Была еще одна душа, тем поджогом загубленная, не родившаяся — матушка ждала четвертого ребенка. В канун нынешнего Рождества Христова ночью в храме святых Апостолов Петра и Павла в поселке Нейво-Шайтанский Свердловской области убили его настоятеля иерея Олега Ступичкина. У погибшего осталась вдова и четверо детей. 4 марта в Воронеже, на территории Никольского храма совершено покушение на его настоятеля протоиерея Петра Петрова: священник шел на богослужение, когда на него с ножом в руках бросился неизвестный — 60-летний батюшка тяжело ранен, чудом избежал смерти. 7 марта убит Владимир Кудрявцев, сторож храма Казанской иконы Божьей Матери в подмосковных Котельниках

Вообще говоря, мы, православные, привычны к нападкам всякого рода.

Вот, например, сказал недавно Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II (дословно следующее): «Если кто хочет считать, что он произошел от обезьяны — пусть так считают, но не навязывают этих взглядов другим». Сказал, заметим, на религиозном мероприятии — ежегодных Международных Рождественских образовательных чтениях. И сказал, признаем, взвешенно: действительно, если кто-то считает, ну, так и пусть, никто ж ему в этом не препятствует. Что, однако, началось! «Просвещенные» круги буквально взвыли!

О накале страстей можно судить хотя бы по реплике, брошенной в интервью, то есть ПУБЛИЧНО, известным физиком, академиком, лауреатом Нобелевской премии: «Эти, мягко говоря, сволочи церковные, хотят заманить души детей». По мнению академика: «Современная наука с полной определенностью, как дважды два четыре, показывает, что человек произошел не от бога».

Лукавит академик! Проблема-то как раз в том и состоит, что ничегошеньки «современная наука с полной определенностью», «как дважды два», не показывает! А если и «показывает», так то, что мироздание наше устроено самым чудесным образом, удивительно продуманно, цельно и гармонично. На это прямо указывали не менее, думается, известные, чем упомянутый лауреат, великие русские ученые Дмитрий Менделеев и Иван Павлов: один открыл Периодическую систему элементов, другой изучал физиологию животных и человека, и оба были людьми глубоко верующими (та еще, по выражению академика, «сволочь церковная»). Только если христианин полагает, что не обошлось здесь без Творца, то есть промысла Божьего, то атеист верит в обратное — в отсутствие какого-либо смысла!

Кроме того, у верующего человека есть четкие внутренние моральные, нравственные правила, заповеди, преступить которые права не имеет. А что есть у атеиста, кроме убежденности в собственной исключительности? Отсюда, вероятно, и своеобразная, подпадающая под действие сразу нескольких статей УК РФ фразеология.

Или возьмем ситуацию вокруг Патриаршего подворья храма Рождества Иоанна Предтечи в московских Сокольниках. В 1998 г. Распоряжением Правительства РФ и Указом Патриарха Московского и вся Руси Алексия II здесь было создано Патриаршее подворье. С самой благой целью — возрождение традиций благотворительности и милосердия, социального служения обществу (на основе переданных Церкви земель и строений дореволюционного Московского работного дома). Так вот: путем махинаций и подлогов, опираясь на коррумпированное чиновничество, группа мошенников украла у Церкви большую часть ее собственности в Сокольниках, и все эти годы и храм, и Подворье влачат полунищенское существование.

А еще, Владимир Владимирович, православные храмы у нас взрывают (подрыв часовни в Смоленской области на «Поле Памяти» воинам, павшим в боях с фашизмом, ноябрь позапрошлого года), сжигают (храм Святой Троицы на хуторе Вертячий под Волгоградом, январь этого года).

Но убийства, покушения на жизнь православных служителей, членов их семей – это не то чтобы крайность или аномалия какая-то. Это, господин Президент, — предел! Предел в том числе и православному нашему долготерпению!

То, что массово не протестуют православные, не устраивают грозных шествий под стенами Московского Кремля, ни о чем не говорит. Как сами понимаете, достаточно одного пламенного слова кого-то из православных пастырей, призыва любой из известных православно-патриотических организаций, и на улицы городов выйдут десятки, сотни тысяч людей! Однако не выходят, не протестуют. Почему? Да потому, что велико и чувство нашей ответственности за судьбу родного Отечества!

Мы живем в непростое время. И всякое обострение, дестабилизация положения в стране тут же будут использованы внешними и внутренними врагами России против нас же самих.

В то же время ситуация, как никогда, требует: Русскую Православную Церковь, ее служителей защитить! Как, каким образом? Над этим сегодня ломают головы многие мои коллеги — журналисты, политики, правозащитники, общественные деятели.

Предлагаются меры законодательного характера:

— принятие Федерального закона о святынях и символах России; в соответствии с этим законом осквернение не только Государственного флага РФ, но, например, православного креста или мусульманского полумесяца (как символов), церкви или мечети (как святынь) станет деянием уголовно наказуемым;

— кража этих святынь (например, икон, церковной утвари), любое корыстное на них поползновение по строгости наказания должно приравниваться к хищениям госсобственности в особо крупных размерах;

— покушение на жизнь, убийство священнослужителя любой из традиционных российских конфессий следует считать преступлениями столь же тяжкими, что и аналогичные, совершенные в отношении государственного деятеля;

— ужесточить административно-правовое и уголовное законодательство за разжигание межрелигиозной розни.

Предлагается также создание на местах православных народных дружин по образцу ДНД или казачьих формирований по охране общественного порядка, существующих на Юге России.

Скажу сразу: лично я эти предложения поддерживаю. Более того, считаю, что необходимость данных мер назрела давно. Приведу лишь один пример.

В эти дни, когда пишу Вам письмо, в так называемом центре им. А.Сахарова в Москве открылась и работает выставка «Запретное искусство-2006». Среди ее экспонатов — матерщина на фоне распятия Господа нашего Иисуса Христа, других христианских символов, сцены порнографии, в том числе содомии, и т.д., и т.п. «Выставка» широко освещается в печатных и электронных СМИ. На недоуменные вопросы некоторых журналистов, мол, что это за искусство такое, искусство ли вообще, устроители, искусствоведы-галеристы, мило улыбаются: «Но ведь запретное!» Ясно, что устроителей нужно привлекать к ответственности по суду. Но парадокс: кое-кто из них совсем недавно перед судом уже представал — за предыдущую кощунственную выставку «Осторожно — религия!», проводимую здесь же, в Сахаровском центре. Суд тогда признал их деятельность провокационной, направленной на разжигание межрелигиозной розни. Отделались сатанисты крупным штрафом. И вот очередная антихристианская выходка!

Они всё цинично просчитали. Даже если и получит кто-то на сей раз лагерный срок, то небольшой (таково законодательство и судебная практика). Зато шуму-то, шуму будет — про «права», про «свободы»! Особенно в западных СМИ. Освободится сиделец в ореоле «мученика», на Запад мигрирует в статусе политбеженца, «мемуары» настрочит тут же. Мировая слава и безбедная старость обеспечены!

Но давайте рассуждать здраво: примем мы вышеназванные меры, утвердим законы, ужесточим наказания — остановит ли это разграбление православных храмов, убийства их служителей?

На протоиерея Петра Петрова в Воронеже напал явный сатанист, при задержании так и сказал сотрудникам милиции: «Черт попутал!» За трагедиями же в Тверской и Свердловской областях четко прослеживается чей-то алчно-корыстный след.

Иерей Андрей Николаев неоднократно предупреждал, через средства массовой информации тоже, что его жизни угрожает опасность — однажды дом семьи о.Андрея уже спалили. И хотя убийцы пока не найдены, есть все основания полагать, что охотились они за ценными иконами, которые были переданы храму дарителями. Убийцы иерея Олега Ступичкина в Нейво-Шайтанском по горячим следам задержаны: двое местных жителя, ранее неоднократно судимые, русские, убив священника, похитили два десятка икон. Не буду ахать и охать, мол, как деградировал, во что превратился русский народ! Мы живем не только в непростое, но и страшное время, когда, действительно, в душах многих не осталось ничего святого. Но — что же делать?!

Как защитить, уберечь сельского священника, сельский храм? Именно они, сельские, в отличие от более в материальном плане благополучных городских, столь уязвимы и так порой бедны, что не в состоянии нанять сторожа для охраны. Ясно и то, что к каждому храму, к каждому батюшке по милиционеру или дружиннику не приставишь.

Да и не верится, по правде говоря, в какие-то добровольные, пусть и православные, дружины. Кто, позвольте спросить, в них вступать будет? В иных селениях трезвых мужиков уже и не осталась (дачники не в счет), а кто трезв, тот в поте лица с утра до ночи добывает своей семье хлеб насущный.

И вот, уперевшись в своих рассуждениях в непробиваемую, казалось бы, стену, я, Владимир Владимирович, вдруг вспомнил. Вспомнил рассказы деревенской моей бабушки о деревенской, сельской общине!

Даже и не знаю, зачем она мне, городскому внуку, рассказывала — был я совсем малец. Видимо, посчитала, что пригодится. И ведь пригодилось!

А рассказывала вещи удивительные.

Что была община сплоченной и дружной, не в пример советским колхозам. Что люди вместе, сообща и по доброй воле трудились, вместе праздники справляли, а праздники были православные. Жили скромно, но в достатке. Что стоило только позвать, и шла со всей округи «помочь»: дом, например, ставили всем миром всего за день («Наш-то пятистенок, — рассказывала бабушка, — так-то собрали»). Что в беде никого, ни увечных, ни больных, ни вдов-сирот не оставляли. Что пьяница считался распоследним человеком — грех это был большой, пьянство. Да и не было их почти, пьяниц. И стояли во главе общины два человека — батюшка, то есть местный священник, и церковный староста. Первый духовно общину окормлял, осуществляя, так сказать, идеологическое руководство, а второй отвечал за административно-хозяйственную деятельность.

Оказывается, издавна мужчины в нашем роду были церковными старостами. И неплохо со своими обязанностями справлялись. Последний из них, мой двоюродный дед Александр Петрович, в 30-е годы в самый пик репрессий, как «служитель культа», погиб в энкавэдэшных застенках. И старостой сельский сход избрал мою бабушку. В отсутствие административно-хозяйственной части (всех загнали в колхоз), священника и Божьего храма (судьба священника неизвестна, но предсказуема, а в храме был размещен склад) бабушка стала отправлять православные обряды, а наш пятистенок превратился в молельный дом. Она меня в двухмесячном возрасте и крестила.

К чему я все это?

Убежден: православная община — это ключ к пониманию того, что происходит сегодня с русским селом, русской деревней! Имею в виду Нечерноземье, Русский Север, Урал, Сибирь, Дальний Восток – то есть зоны так называемого «рискованного земледелия», где общинный уклад жизни испокон веков был продиктован не чьей-то прихотью, но условиями выживания — суровым климатом, скудным плодородием почв и проч., проч. А происходит в деревне, Владимир Владимирович, — катастрофа!

Годы «демократических реформ» половину сельхозугодий вывели из оборота, зарастают поля сорняком. Поголовье крупного рогатого скота сократилось втрое. Дошло до того, что картошку, — на наших суглинках исконно доходный продукт, — из Израиля завозим (сам в магазине видел)! Но это — в целом по России. А где-нибудь в Поветлужье, откуда мои корни, положение и того хуже! Но самое ужасное, то, от чего попросту опускаются руки: сколько тракторов, комбайнов, какое высокотехнологичное оборудование теперь сюда ни завози, какие деньги ни вваливай — реанимировать, вернуть к жизни русскую деревню по большей части уже некому! В связи с чем иные горячие головы предлагают: что ж, если у нас некому, китайцев давайте завозить, корейцев — уж они справятся!

Есть какая-то надежда на переселенцев-соотечественников из ближнего зарубежья (принята недавно соответствующая программа). Надежда призрачная: вполне возможно, что российская глубинка, где они, получив подъемные, поселятся, будет ими рассматриваться как плацдарм, чтобы рано или поздно перебраться в город. И потом: что их, соотечественников, ожидает в этой глубинке? Все то же — безработица, праздность, воровство, пьянство, умопомрачительное падение нравов, с которыми столкнулся погибший в Тверской области о.Андрей Николаев, с которыми не на жизнь, а на смерть он боролся, но так и не преодолел.

В то же время мне известны горожане — рабочие, инженеры, врачи, учителя, которым опостылела жизнь в городе, с его загаженностью, скученностью, всеобщей «конкурентной» озлобленностью. Это русские люди, многие из них не просто верующие, но воцерковленные. Они лелеют мечту — перебраться в деревню. Но куда? Агонизирующая деревня их поодиночке раздавит! А православных общин, которые бы хозяйствовали на селе, сегодня в стране наперечет. К тому же, материальное положение этих общин не блестяще, поскольку чаще всего зачинались они «с нуля», а попробуй нынче «с нуля», при отсутствии самого элементарного — доступных кредитов?

Словом, предлагаю государству проект! Суть его в следующем.

При сельских храмах, там, где у священников и прихожан есть желание, а также имеются к тому объективные предпосылки-возможности (например, наличие в данной местности неиспользуемых посевных площадей), создаются сельхозобщины. В этих целях государство:

а) совместно с Русской Православной Церковью разрабатывает и утверждает типовой устав (базирующийся, само собой, на действующем российском законодательстве);

б) обеспечивает эти общины сельхозугодиями (на первых порах — в долгосрочную аренду);

в) перераспределяет в их пользу часть госбюджетных средств (это две уже действующие программы: национальный проект, касающийся развития отечественного сельхозпроизводства, и уже упомянутая программа по переселению соотечественников из стран ближнего зарубежья);

г) наделяет общины, хотя бы на первые годы, дополнительным льготным кредитованием.

Спешить, впрочем, не стоит. На первоначальном этапе, в порядке эксперимента, создадим лишь несколько очагов сельской общинности в разных регионах России. Через год-два посмотрим: учтем и отрицательный опыт (куда ж без него!), и положительный, всё сопоставим, взвесим, а уж потом…
Кто и что от проекта выигрывает?

Государство обеспечивает село трезвыми, добросовестными работниками, гарантирующими прирост производства сельхозпродукции. Причем все это — как бы и без затрат, поскольку встраиваются они в имеющееся бюджетное финансирование.

Как минимум, десятина от возможных доходов общин пойдет на нужды Церкви — на восстановление порушенных храмов, строительство новых. В любом случае члены таких общин будут самоотверженно и бескорыстно на благо Церкви трудиться.

Люди, оставив города, заживут в гармонии сами с собой и окружающим миром — не только в единении с природой, но и в коллективе единомышленников, духовных сестер и братьев.

Оздоровится духовно-нравственная обстановка в глубинке. Уверен, что многие из «местных» к общинам, в конечном итоге, «прибьются».

Община дружно, всем миром сможет противостоять вору, грабителю, любому злодею, в том числе инородцу, который изо дня в день травит деревню дешевой «паленой» водкой или же хищнически вырубает оставшиеся в округе леса.

Наконец, борьба за спасение той или иной русской деревни перестанет быть личным и героическим делом отдельно взятого православного священнослужителя.

С уважением,

Сергей Скатов,
православный журналист,
координатор движения «Народный собор»

21 марта 2007 г.